Особая комиссия
по расследованию злодеяний большевиков,
состоящая при главнокомандующем
вооруженными силами на Юге России
Акт расследования
по делу об аресте и убийстве заложников
в Пятигорске в октябре 1918 года
Вершителем судеб лиц, попадающих в «яму», был комендант дома Чрезвычайной комиссии «товарищ» Скрябин, бывший каторжник. Он не расставался с плеткой, бил ею, гонял арестованных из одной комнаты в другую, ругался, кричал и часто повторял, что все офицеры должны быть расстреляны. По мнению Скрябина, заложников слишком хорошо содержали в Новоевропейской гостинице. Если бы это зависело от него, то он сажал бы арестованных попеременно в кипяток и холодную воду. Скрябин сознавался в том, что он воодушевляется, расстреливая людей, и что весь смысл его жизни заключается только в этом. При наличии такого признания, является вполне понятным, что Скрябин не упустил удобного случая, представившегося ему во время бывшей в Пятигорске вследствие занятия отрядом полковника Шкуро Ессентуков паники, и собственноручно убил четырех арестованных, выведенных на двор «Чрезвычайки» для отправления их на вокзал. Одним из любимых видов глумления над генералами и полковниками, попадавшими в «яму», были принудительные работы по очистке двора и отхожих мест без помощи каких бы то ни было вспомогательных средств, лопат, метел или тряпок.
Подвал дома Карапетянца являлся, собственно говоря, этапным пунктом почти для всех арестованных. Из этого подвала арестованных, после непродолжительного содержания в нем, обыкновенно препровождали или в тюрьму, или в «концентрационный лагерь». Лишь некоторых арестованных задерживали в «яме» в течение более длительных сроков. В этот же подвал приводили людей, обреченных на смерть, и сажали их в особую комнату.
Третьим местом заключения арестованных в Пятигорске, по данным произведенного расследования, была тюрьма. По общему правилу свидания с заключенными там не допускались, и если вдова полковника М.И. Махатадзе и получила разрешение на посещение своего мужа, содержавшегося в тюрьме, то это может быть объяснено лишь рассеянностью Стельмаховича, подписавшего поднесенный ему пропуск, не прочтя текста бумаги.
Сначала в означенной тюрьме придерживались принципа отделения политических арестованных от уголовных, но затем это перестали соблюдать.
Питание арестантов было неудовлетворительно. Утром и вечером им давали кипяток, днем похлебку и 2 фунта хлеба на весь день.
В тюрьму часто являлись агенты-провокаторы Чрезвычайной комиссии и под видом контрреволюционеров предлагали заключенным свои услуги для передачи разных сведений. Когда их выгоняли, они грозили расстрелами.
В числе многочисленных арестованных в тюрьме содержались полковник Шульман, Николай Волков, поручик Костич, подпоручик Клочков, подполковник Попов, поручик Гутарев-Иванов, поручик Шафоростов, Семен Куликович, член Государственного совета Н.С. Крашенниников, граф Гавриил Бобринский, подпоручик Кузьмин, о[тец] Иоанн Рябухин и студент Михаил Андреев.
Жизнь не замедлила доставить местной советской власти случай для приведения в исполнение угрозы, заключавшейся в вышеприведенном приказе №73 «Чрезвычайной комиссии Северного Кавказа по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией», именуемой в просторечии «Чрезвычайкой», и когда умер «товарищ» Ильин{20}, командовавший Северо-Западным фронтом, от полученного им во время боя ранения в голову, то большевики, сочтя это обстоятельство за покушение на жизнь одного из вождей пролетариата, казнили на третий день после похорон Ильина, 6 октября 1918 года, нескольких из арестованных ими лиц, а именно: гвардии полковника Случевского, полковника Шульмана, штабс-капитана Костича, фельдшера Волкова, поручика Шафоростова и бывшего председателя «Союза увечных воинов» Беляева (старика, слепого на оба глаза).
В это время уже назревала так называемая «Сорокинская авантюра», повлекшая за собою столь трагические последствия для многих заложников.
Главком Сорокин{21}, энергичный и крайне властолюбивый человек с ярко проявляемыми юдофобскими взглядами, опасаясь, с одной стороны, мести советской власти, грозившей ему за неудачи на Кубани и за жестокие расправы с провинившимися подчиненными, а с другой — желая заменить былую свою популярность неограниченной властью военного диктатора для ограждения себя от надвигавшейся опасности, попытался совершить переворот. С этой целью 13/26 октября 1918 года Сорокин приказал чинам своего штаба арестовать председателя ЦИК Советской кавказской республики Рубина, председателя краевого комитета партии большевиков Крайнего, заведывающего Чрезвычайной комиссией при Революционном совете Рожанского, товарища председателя ЦИК Дунаевского и члена ЦИК Власова, которые, за исключением последнего, были евреи и казались ему опасными. В тот же день стало известно, что эти лица были убиты.
По объяснению непосредственных исполнителей этого расстрела, Сафронова, бывшего предводителя большевиков на Доно-Кубанском фронте, Костяного — адъютанта Сорокина, и Рябова — коменданта сорокинского штаба, содержавшихся в тюрьме вместе со свидетелем полковником Шведовым, Сорокин ненавидел евреев, которые возглавляли собою краевой исполнительный комитет. При своих поездках в комитет Сорокин окружал себя большой свитой и объяснял это тем, что не хочет быть среди жидов, а хочет быть среди своих. Такие же настроения были и у сотрудников Сорокина. Например, Рябов, необузданный по природе человек, сопровождал Крайнего и, идя впереди него на вокзале, расталкивал толпившийся народ со словами: «дорогу жиду...» Помимо этих черт своего характера, Сорокин, по объяснению вышеназванных его сподвижников, решился на кровавую расправу, негодуя на постоянное вмешательство ЦИК в военное дело, что, как находил Сорокин, мешало военным операциям.
Противная Сорокину партия приняла решительные меры, и Сорокин, видя, что его план потерпел крушение, вынужден был бежать из Пятигорска. Тем временем, на созванном самим же Сорокиным состоявшемся в станице Невинномысской Чрезвычайном съезде Советов и представителей революционной Красной армии бывший главком Сорокин был объявлен вне закона как изменник революции и, согласно изданному приказу, должен был быть немедленно арестован вместе с его «сворой» (штабом) и доставлен под усиленным конвоем в Невиномысскую «живым или мертвым для всенародного справедливого и открытого суда». Во исполнении этого приказа Сорокин был арестован в г. Ставрополе, но доставлен он в Невинномысскую не был, т[ак] к[ак] после ареста был убит одним из членов Чрезвычайного съезда. Дальнейшая участь большинства лиц, содержавшихся в качестве заложников в «концентрационном лагере», была предрешена на упомянутом выше Чрезвычайном съезде в станице Невинномысской. В 4-м пункте резолюции, вынесенной этим съездом, съезд заявляет, что каждый покушавшийся на жизнь члена трудящихся масс без всенародного суда считается изменником дела революции, и сами трудящиеся массы на белый террор буржуазии ответят массовым красным террором.
Приведенная резолюция опубликована на первой странице №157 «Известий ЦИК Севере-Кавказской советской социалистической республики», от 2 ноября 1918 года (по новому стилю). На той же странице начинается статья, озаглавленная «Красный террор» и заключающая в себе приказ №6 Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией следующего содержания:
Вследствие покушения на жизнь вождей пролетариата в городе Пятигорске 21 октября 1918 года в силу приказа №3 от 8 октября сего года, в ответ на дьявольское убийство лучших товарищей, членов ЦИК и других, по постановлению Чрезвычайной комиссии расстреляны нижеследующие заложники и лица, принадлежащие к контрреволюционным организациям:
1. Рузский (генерал)
2. Урусов Сергей (князь)
3. Урусов Николай (князь)
4. Урусов Федор (князь, генерал)
5. Капнист (граф, контр-адмирал)
6. Медем (барон, сенатор)
7. Колосов (подполковник)
8. Карганов (полковник)
9. Рубцов (полковник)
10. Шаховской Леонид (князь)
11. Шаховской Владимир (князь)
12. Рухлов (министр путей сообщения)
13. Добровольский (министр юстиции)
14. Бочаров(полковник)
15. Колзаков (генерал)
16. Карташев (полковник)
17. Шевцов (генерал)
18. Медведев (генерал)
19. Исакович (полковник)
20. Савельев (полковник)
21. Пирадов (генерал-лейтенант)
22. Похателов (генерал-лейтенант)
23. Перфилов (генерал-лейтенант)
24. Бойчевский (генерал-майор)
25. Васильев(полковник)
26. Смирнов (генерал)
27. Алешкевич (генерал-майор)
28. Трубецкой (полковник)
29. Николаев(полковник)
30. Радницкий (генерал-майор)
31. Власов Михаил (купец 1-й гильдии)
32. Федоров(подпоручик)
33. Федоров (казак)
34. Назименко (генерал)
35. Чижевский (генерал)
36. Русанов (капитан)
37. Мельгунов (генерал)
38. Бобринский (граф)
39. Евстафенко (генерал)
40. Радко-Дмитриев (генерал)
41. Игнатьев (генерал)
42. Желездовский (генерал)
43. Кашерипников (генерал)
44. Ушаков (генерал-лейтенант)
45. Турин (подполковник)
46. Бобрищев (подъесаул)
47. Туманов (князь, генерал)
48. Чичинадзе (полковник)
49. Форжеш (полковник)
50. Багратион-Мухранский (генерал)
51. Шведов (полковник)
52. Малиновский (поручик)
53. Саратовкин (генерал)
54. Покотилов (генерал)
55. Рашковский (полковник)
56. Дериглазова (дочь полковника)
57. Бархударов (полковник)
58. Беляев (полковник)
59. Тришатный (генерал-майор)
Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией в заседании своем от 31 октября сего года постановила расстрелять нижеследующих лиц:
1. Волкову Феклу Никитишну, за подстрекательство и содействие в грабеже.
2. Случевского Евгения (полковника), начальника штаба контрреволюционной организации в городе Пятигорске.
3. Кашкадамова Павла (юнкера), члена штаба контрреволюционной организации в гор. Пятигорске и соучастника взрыва патронного завода.
4. Назарьяна, агента контрреволюционного штаба г. Пятигорска.
5. Касперсова (офицера), агента контрреволюционного штаба и сообщника в заговоре взрыва патронного завода в гор. Пятигорске.
6. Беляева Николая, за принадлежность к контрреволюционной организации.
7. Волкова Николая, помощника начальника контрразведки Шкуро, Ессентуки.
8. Волкова Владимира, агента контрреволюционного штаба станицы Ессентукской.
9. Шульмана Рудольфа (полковника), члена контрреволюционного штаба гор. Пятигорска.
10. Костича Бориса (офицера), члена контрреволюционного штаба гор. Пятигорска.
11. Клочкова (офицера) за неявку на регистрацию согласно приказа ЧК 83 и намерение перейти в отряд Шкуро и за имение у себя подложного документа советской власти.
12. Попова (офицера), члена контрреволюционной организации в гор. Пятигорске и соучастника в заговоре взрыва патронного завода.
13. Бойтенко — агента контрреволюционного штаба в гор. Пятигорске.
14. Шафороста Александра, агента контрреволюционного штаба в Пятигорске.
15. Иванова-Гутарева Павла (поручика), за передачу карт Пятигорского округа в контрреволюционный штаб в гор. Пятигорске.
16. Куликовича Семена (фальшивомонетчика), контрреволюционера.
17. Малина Антона (бывшего жандарма), за провокацию против советской власти.
18. Крашенинникова Петра Николаевича (сенатора)
19. Графа Бобринского, за принадлежность к контрреволюционной организации.
20. Кузьмина Анатолия, за принадлежность к отряду Шкуро (как агента).
21. Пацука (жандарма), за принадлежность к контрреволюционной организации.
22. Черного, за участие в контрреволюционном заговоре по делу Сорокина.
23. Богданова — то же.
24. Гриненко — то же.
25. Коновалова Ивана (фальшивомонетчика), пойманного на месте преступления при сбыте фальшивых знаков.
26. Коновалова Павла, как фальшивомонетчика.
27. Переверзева Ивана — то же.
28. Хандогина Ивана — то же.
29. Буслаева Василия — то же.
30. Бордзаева Пуваль — то же.
31. Тамбиева 1-го (князя) — за организацию контрреволюционного отряда, за участие в боях в таковом.
32. Тамбиева 2-го Мураза Бека — то же.
33. Синько — за принадлежность к отряду Тамбиева и за вооруженное восстание.
34. Супруна — то же.
35. Тарана Якова — то же.
36. Кокаева Фому — то же.
37. Погребняка Ивана — то же.
38. Зайченко Сергея — то же.
39. Щербакова Алексея (командира, контрреволюционера) .
40. Карташева Владимира — за расстрел двух невинных женщин.
41. Орлова Василия — за принадлежность к контрреволюционной организации.
42. Прокофьева Николая — то же.
43. Андреева Михаила — то же.
44. Махарадзе Георгия — то же.
45. Рябухина Ивана (священника) — за молебен в станице Ессентукской о даровании победы кадетам.
46. Кошелева Георгия — за денежное вымогательство.
47. Полонскую Эльзу (литераторшу) — за принадлежность к контрреволюционной организации.
Подписали:
председатель Атарбеков
члены: Стельмахович, Щипулин, М. Осипов
Скрепил: секретарь Абовьян
Итак, сами большевики признали в своем официальном органе, что убийство многочисленных заложников является ничем иным, как актом красного террора.
Это событие, о котором извещает приведенный выше приказ за №6, произошло при следующих обстоятельствах.
В холодный и ветреный осенний вечер 18 октября 1918 года, под мелким дождем и при густом тумане, препятствовавшем видеть на один квартал вперед, из тюрьмы было выведено 13 арестованных, которых остановили затем на Нижегородской улице возле номеров Новоевропейской гостиницы.
Тем временем какой-то матрос, командир карательного отряда, состоявшего из конных матросов и называвшегося «батальоном смерти», распорядился вызвать в коридор гостиницы всех бывших налицо заложников и по имевшемуся у него списку стал поименно выкликать их. Таким образом было вызвано матросом 52 человека из числа 59-ти, показанных в приказе №6 расстрелянными. Остальные 7 человек частью не были в тот момент в «концентрационном лагере», а частью, по невыясненной причине, не были вызваны матросом. Некоторым заложникам хотелось верить, что эта необычная перекличка предвещает перемену к лучшему в их тяжком образе жизни. Настроение у многих повысилось, и людям, склонным к оптимизму, обещание немедленного освобождения после выполнения некоторых формальностей в «Чрезвычайке» не казалось неправдоподобным. Предложение забрать с собою вещи еще больше подбодрило заложников, и многие из них стали надеяться на то, что в худшем случае их тревожат для перевода в более теплое помещение. Но радость заложников была кратковременна. Удары нагаек «товарищей» рядовых «батальона смерти» тотчас же по выходе заложников на улицу быстро вернули их к суровой действительности. Подъезд гостиницы был освещен, а потому, несмотря на густой туман, стоявшие на улице 13 человек, приведенные из тюрьмы, видели, как человек шестьдесят заложников быстро, один за другим, со свертками в руках выходили на улицу.
Раздалась команда «шашки наголо», и вереница людей, обреченных на смерть, тронулась по Нижегородской улице и повернула налево по Романовскому проспекту.
Дул порывистый, холодный ветер. Кто мог, кутался в одеяло. Среди заложников были больные. У одного из них, у Малиновского, было воспаление легких и, температура превышала 40°. Его жена накинула на него плед. Какой-то красноармеец сорвал его с несчастного и бросил его г-же Малиновской со словами: «Возьми свой платок. Ты молода, и он тебе пригодится, а ему на Машуке его не надо».
Больными чувствовали себя генералы Рузский и Радко-Дмитриев, а также отец Иоанн Рябухин, который не расставался со Св. Евангелием. Шли медленно и долго. Больные устали.
Всех заложников вели в Чрезвычайную комиссию на угол Ермолаевского проспекта и Ессентукской улицы. Там генерал Рузский падал в обморок.
По прибытии к дому Карапетянца, где помещалась «Чрезвычайка», всех заложников заперли в одну из комнат верхнего этажа. Из этой комнаты их поодиночке вызывали в другую, где с них снимали одежду, которую тут же бросали на пол. К моменту вызова во вторую комнату 59-го заложника там лежали груды всевозможного платья. Тут же заложникам скручивали руки за спину и туго перевязывали их тонкой проволокой, после чего только переводили в третью комнату.
В таком именно виде, в одном белье, со связанными за спиною руками, повели часть заложников на городское кладбище.
——— • ———
назад вверх дальше
Содержание
Документы
 | swolkov.org © С.В. Волков
Охраняется законами РФ об авторских и смежных правах |  |