Сайт историка Сергея Владимировича Волкова

Главная • Информация о базах данных по российским служилым слоям
Библиография • Книги • Публицистика • Документы • Фото • Контакты

———————— • ————————

————— • —————

——— • ———

 

{248} См.: Астахова В.И. Советская интеллигенция и ее роль в общественном прогрессе. Харьков, 1976.

{249} Среди них — 6,5 тыс. техников и механиков, 10 тыс. педагогов, 1,5 тыс. врачей и фельдшеров, 1 тыс. специалистов сельского хозяйства, 1,6 тыс. инженеров, статистиков, юристов, 2 тыс. работников искусств, 1,7 тыс. военных специалистов, 5,3 тыс. работников связи, 45 тыс. служащих государственного аппарата.

{250} Гражданская война и интервенция в СССР, с. 227, 544. В других изданиях данные за 1917 г. относятся к 1920 г. (среди всей интеллигенции коммунистов тогда было 3%).

{251} См.: Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции, с. 57. См.: Итоги десятилетия Советской власти в цифрах. 1917–1927. М., 1927.

{252} Материалы XI съезда ВКП(б). М., 1921.

{253} Изменения социальной структуры советского общества. 1921 — середина 1930-х гг., с. 165–166.

{254} Отсюда, между прочим, можно сделать некоторые выводы относительно доли служащих из рабочих и крестьян с той поправкой, разумеется, что эти данные относятся к партии, а не ко всему обществу.

{255} Сюда следует еще добавить некоторые число не указавших социального положения: на II съезде таковых было 15,7%, на III — 3,3 и на Х — 2,3%.

{256} Советская интеллигенция. (История формирования и роста. 1917–1965 гг.). М., 1968; Соскин В.Л. Ленин, революция, интеллигенция, с. 101.

{257} ВКП(б) // БСЭ (1-е издание).

{258} Изменения социальной структуры советского общества. 1921 — середина 1930-х гг., с. 146–150.

{259} Там же, с. 165–166.

{260} См.: Известия Бюро по евгенике №3. Комиссия по изучению производительных сил России Академии Наук. Л., 1925; Ульяновская В.А. Формирование научной интеллигенции в СССР. 1917–1937 гг. М.,1966.

{261} Сафразьян Н.Л. Борьба КПСС за строительство советской высшей школы, с. 43.

{262} Галкин К.Т. Высшее образование и подготовка научных кадров в СССР. М., 1958;

{263} Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции, с. 267. Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции, с. 260, 267.

{264} Ленин В.И. ПСС, т. 38, с. 171.

{265} Ирошников М.П. Председатель Совнаркома и Совета Обороны В.И. Ульянов (Ленин). Очерки государственной деятельности в 1917–1918 гг., с. 425–426.

{266} Ирошников М.П. Председатель Совнаркома и Совета Обороны В.И. Ульянов (Ленин). Очерки государственной деятельности в июле 1918 — марте 1920 гг., с. 302–303.

{267} Лебин Б.Д., Перфильев М.Н. Кадры аппарата управления в СССР. М., 1970, с. 110.

{268} Иконников С.Н. Создание и деятельность объединенных органов ЦКК-РКИ, с. 181.

{269} Что, впрочем, не помешало приводящему эти данные автору прокомментировать их в том духе, что «подавляющее большинство — выходцы из рабочих, крестьян, трудовой интеллигенции, широких кругов служащих и военнослужащих». Ирошников М.П. Председатель Совнаркома и Совета Обороны В.И. Ульянов (Ленин). Очерки государственной деятельности в 1917–1918 гг., с. 80.

{270} Всего 14828 чел. (вплоть до довольно мелких). Они были разделены на 3 группы: 1-я — губернские и выше — 3061 (20,7%), 2-я — уездные — 9325 (62,9%) и 3-я — резерв 1-й и 2-й групп — 2435 (16,4%). Перепись включала советских, хозяйственных, партийных, профсоюзных, армейских и заводских работников 45 губерний и областей.

{271} См.: Андреюк Г.П. Выдвиженчество и его роль в формировании интеллигенции (1921–1932) // Из истории советской интеллигенции. М., 1966.

{272} Среди делегатов уездных съездов было 65,4% крестьян, 16,2 рабочих, 13,6 служащих и 4,8 прочих, а среди делегатов губернских съездов — соответственно 36,7, 33,3, 17,7 и 12,3%. В том же году рабочие составляли 31,9% среди членов уездных исполкомов, 36,5 — губернских, 44,8 уездных городов и 63,2% губернских городов (см.: Ирошников М.П. Председатель Совнаркома и Совета Обороны В.И. Ульянов (Ленин). Очерки государственной деятельности в июле 1918 — марте 1920 гг., с. 280). Примечательно, что происхождение очень многих (членов губисполкомов — 39,5%) не указано, что говорит о том, что их нельзя было отнести даже к служащим. Но и без этого очевидно, что в этих «органах рабоче-крестьянской диктатуры» ее представители составляли едва половину, а в высшем звене — и того меньше.

{273} Изменения социальной структуры советского общества. Октябрь 1917–1920, с. 296.

{274} Лебин Б.Д., Перфильев М.Н. Кадры аппарата управления в СССР, с. 179.

{275} Ирошников М.П. Председатель Совнаркома и Совета Обороны В.И. Ульянов (Ленин). Очерки государственной деятельности в июле 1918 — марте 1920 гг., с. 281.

{276} Изменения социальной структуры советского общества. Октябрь 1917–1920, с. 282, 298–299; Ирошников М.П. Председатель Совнаркома и Совета Обороны В.И. Ульянов (Ленин). Очерки государственной деятельности в июле 1918 — марте 1920 гг., с. 281–282.

{277} Среди выдвиженцев было 75% рабочих, 10,3 крестьян и 14,7 служащих (см.: Андреюк Г.П. Выдвиженчество и его роль в формировании интеллигенции (1921–1932) // Из истории советской интеллигенции. М., 1966).

{278} В 1924 г. среди председателей металлургических трестов рабочие составляли 77%, а текстильных — 62%. Среди директоров заводов, правда, рабочих было только чуть больше трети, но крупных — до 78% (см.: Советская интеллигенция. (История формирования и роста. 1917–1965 гг.). М., 1968; Соскин В.Л. Ленин, революция, интеллигенция, с. 98). На 1.07.1926 г. среди директоров союзных трестов рабочих было 302 (54,1%), а республиканских — 69 (48,9%), на 1.07.1927 г. — соответственно 442 (64,5%) и 84 (67,7%). См.: ВКП(б) // БСЭ (1-е издание).

{279} Например, в уездных органах коммунального хозяйства на 1.10.1925 г. насчитывалось 40,1% служащих против 30,2 рабочих и 29,7 крестьян (см.: Лебин Б.Д., Перфильев М.Н. Кадры аппарата управления в СССР, с. 179).

{280} См.: Чуткерашвили Е.В. Развитие высшего образования в СССР. М., 1961.

{281} Изменения социальной структуры советского общества. 1921 — середина 1930-х гг., с. 266.

{282} ВКП(б) // БСЭ (1-е издание).

{283} Филиппова Л.П. Октябрьская революция и нижегородское учительство // Горьковский педагогический институт. Ученые записки. Вып. 107. Горький, 1969.

{284} Соскин В.Л. Ленин, революция, интеллигенция, с. 103.

{285} Данные этой переписи (по ним же составлены таблицы 114-115) см.: Бинеман Я., Хейнман. Кадры государственного и кооперативного аппарата СССР. М., 1930.

{286} Состав руководящих работников и специалистов Союза ССР. М., 1936.

{287} Иконников С.Н. Создание и деятельность объединенных органов ЦКК-РКИ, с. 286–289, 298.

{288} Там же, с. 291–292.

{289} Там же, с. 307, 316.

{290} Состав руководящих работников и специалистов Союза ССР. М., 1936.

{291} Эта цифра берется из того, что на 1.03.1932 г. из 653 тыс. членов инженерно-технических секций профсоюзов рабочих и крестьян было 65,2%, и, хотя эти данные вряд ли можно было распространять на почти 3 млн. лиц умственного труда в стране, везде фигурировали именно они. См.: Чуткерашвили Е.В. Развитие высшего образования в СССР. М., 1961.

{292} Данные этой переписи (по ним же составлены таблицы 116, 117, 118, 119, 120, 121) см.: Состав руководящих работников и специалистов Союза ССР. М., 1936.

{293} Катунцева Н.М. Опыт СССР по подготовке интеллигенции из рабочих и крестьян, с. 67.

{294} Научные кадры РСФСР. М., 1930.

{295} В 1918–1922 г. — 19,7%, 1923–1925–22,9%, 1926–1928–6,6%; после 1918 г. начали работать 57,2% биологов, 55,4 востоковедов, 53,8 химиков, 52,6 медиков, 52,5 экономистов, 52,4 философов, 41,1 литературоведов, 40,7 языковедов, 35,8 военных (46,2% научных работников были в возрасте до 40 лет и 42,3% — 41–60 лет).

{296} В т.ч. в библиотековедении и музееведении 90,3%, литературоведении 86,5, геологии и этнографии 86,2. Наибольший процент группы В наблюдался в биологии — 92,1%, философии и психологии — 76,6, востоковедении — 72,3, истории и химии — 71,3%. Партийная прослойка составляла всего 4,6%. Советский вуз к 1929 г. окончило только 27,4% всех ученых (см.: Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции, с. 266, 274–278).

{297} Там же, с. 283–285, 287.

{298} «Правда», 20.09.1929.

{299} См.: Галкин К.Т. Высшее образование и подготовка научных кадров в СССР. М., 1958; Чуткерашвили Е.В. Кадры для науки. М., 1968; Лебин Б.Д. Подбор, подготовка и аттестация научных кадров в СССР. М.-Л., 1966; Синецкий А.Я. Профессорско-преподавательские кадры высшей школы СССР. М., 1950; Ульяновская В.А. Формирование научной интеллигенции в СССР. 1917–1937 гг. М., 1966.

{300} См.: Чуткерашвили Е.В. Кадры для науки. М., 1968.

{301} Тем более, что в одном случае добавляется «и других трудящихся классов», а в другом эти 80–90% относятся к выпускникам двух первых пятилеток. См., напр.: Глезерман Г.Е. Ликвидация эксплуататорских классов и преодоление классовых различий в СССР. М., 1949.

{302} Стадухин С.П. Некоторые закономерности развития социалистической интеллигенции в период строительства коммунизма. Автореферат канд. дисс. М., 1966, с. 11.

{303} Синецкий А.Я. Профессорско-преподавательские кадры высшей школы СССР. М., 1950.

{304} См.: Классы, социальные слои и группы в СССР. М., 1968; Руткевич М.Н., Филиппов Ф.Р. Социальные перемещения. М., 1970; Копырин В.А. Социологическое исследование художественной интеллигенции // СИ, 1975, №2, с. 77–78; Слесарев Г.А. Демографические процессы и социальная структура социалистического общества, с. 210–213.

{305} Структура советской интеллигенции. (По материалам БССР). Минск, 1970.

{306} Лебин Б.Д., Перфильев М.Н. Кадры аппарата управления в СССР, с. 181, 186.

{307} Имеются, в частности, такие сведения о доли выходцев из образованного слоя: на Минском тракторном заводе их было 14,4%, в Первоуральске — 26,0 (См.: Бляхман Л.С., Шкаратан И.О. НТР, рабочий класс, интеллигенция. М., 1973. Именно данные по Первоуральскому новотрубному заводу, где среди ИТР дети рабочих составляли 42%, крестьян — 32 и служащих 26% приводились на XXIV съезде КПСС. Ср. данные табл. 128), причем среди инженеров Новотрубного завода 48,4 и Динасового завода — 23,3%, в г. Ревгда — 39,2 (в т.ч. 3,8 из специалистов), среди руководящих работников Свердловского объединения «Уралобувь» — 10,0, среди руководящих работников народного образования Нижнего Тагила — 30,5, в управлении Свердловской железной дороги — 34,2% (см.: Руткевич М.Н., Филиппов Ф.Р. Социальные перемещения. М., 1970). В Ленинграде за 1965–1970 гг. среди работников управленческого труда высокой квалификации дети рабочих составляли 28,7%, среди всех обследованных машиностроителей 27,6 (Шкаратан О.И., Рукавишников В.О. Социальная структура населения советского города и тенденции ее развития // СИ, 1974, №2, с.44). В Нижнем Тагиле в конце 60-х гг. из 140 руководящих работников из рабочих происходили 33%, из крестьян — 31 и из служащих 36% (Кочетов А.Н. Социальные источники пополнения интеллигенции в РСФСР, с. 142).

{308} Игитханян Е.Д., Кирх А.В. Актуальные проблемы развития социальной структуры советского общества // СИ, 1982, №1, с. 177.

{309} Высшая школа как фактор изменения социальной структуры развитого социалистического общества, с. 251.

{310} Кугель С.А. Профессиональная мобильность в науке. М., 1983, с. 82–83, 97–98.

{311} Высшая школа как фактор изменения социальной структуры развитого социалистического общества, с. 255.

{312} Рубина Л.Я. Советское студенчество, с. 92.

{313} В частности, в Горьковской области в 1979 г. среди ИТР из специалистов происходило 24,1%, а 68,1% имели отцов с образованием до 8 классов (Руткевич М.Н. Становление социальной однородности, с. 225), среди ИТР и служащих машиностроительных заводов Ленинграда в 1976–1977 гг. из рабочих происходило более 20%, в т.ч. среди начальников цехов и смен — 44,7% (Константинова Н.П., Стаканова О.В., Шкаратан О.И. Перемены в социальном облике рабочих в эпоху развитого социализма // Вопросы истории, 1978, №5, с. 11–12). Среди медработников из рабочих происходили 20% по отцу и 8% по матери, из колхозников — 9,1 и 12,0, из служащих — 10,7 и 17,9, из специалистов — 15,7 и 13,0% (Советская интеллигенция и ее роль в строительстве коммунизма, с. 296).

{314} Суслова Е.А. Регион. Особенности продвижения инженерно-технических кадров // СИ, 1980, №3, с. 172.

{315} В 1980–1981 гг. среди 90 учащихся выпускного курса сельскохозяйственного техникума и 407 выпускников Кубанского сельскохозяйственного института, 46,3% происходили из семей сельской интеллигенции, 13,4 — служащих села, 22,9 рабочих и 17,4 колхозников (в составе занятого населения Краснодарского края было тогда 50,5% рабочих, 37,3 колхозников и 12,2 служащих). См.: Комаров В.Б., Комарова Л.Г. Социальные перемещения сельской молодежи Краснодарского края, с. 126.

{316} На селе желало работать 19,4% выходцев из специалистов и 11,1% выходцев из служащих. После окончания техникума желали остаться в городе 37,5% выходцев из рабочих, 31,3 из специалистов, 25,0 из служащих и 6,2% из крестьян. После вуза — соответственно 12,3–40,7–31,3 и 15,7% (Комаров В.Б., Комарова Л.Г. Социальные перемещения сельской молодежи Краснодарского края // СИ, 1982, №3, с. 127). С другой стороны, в конце 70-х годов из выпускников сельских школ служащими города стали только 2,4% выходцев из рабочих и 1,5% — из колхозников, служащими госпредприятий села — 15,8 и 9,7, служащими колхозов — 0 и 6,7% соответственно, т.е. от 75 до 96% выходцев из рабочих и крестьян не перешли в состав служащих (Комаров В.Б. Реализация жизненных планов и социальные перемещения выпускников сельских школ // СИ, 1980, №3, с. 139).

{317} Филиппов Ф.Р., Гафт Л.Г., Игитханян Е.Д., Молчанов В.И. Трудовые биографии поколений // СИ, 1986, №4, с. 34.

{318} Приводились как пример данные о том, что среди руководящих работников из рабочих происходили 52%, из крестьян 26 и служащих 22, среди ИТР на ряде промышленных и строительных предприятий Минска соответственно 42,5, 26,5 и 30,1%, среди преподавателей Харьковского университета — 24,5, 16,6 и 58,9%. Опять приводились данные 60-х годов по Первоуральскому заводу и художественной интеллигенции Свердловска и Белоруссии. См.: Советская интеллигенция и ее роль в строительстве коммунизма, с. 181–183.

{319} В, частности, упоминалось, что в ряде медицинских учреждениях Свердловска среди врачей выходцев из лиц умственного труда обнаружилось 67,9%, а из рабочих — 23,7%, в творческих союзах Свердловска в 1972–1973 гг. из интеллигенции происходили 90,9% композиторов, 62,5% кинематографистов, 61,5% архитекторов, в Казани среди лиц научно-технического труда из семей работников высококвалифицированного умственного труда вышли 27%, а из рабочих 7,1% (Там же, с. 190).

{320} Куценко В.А. Социально-профессиональная ориентация и продвижение выпускников инженерных вузов // СИ, 1977, №2, с. 80.

{321} Научные кадры Сибирского отделения АН СССР, с. 29.

{322} Среди аспирантов 3-го курса ЛГУ из рабочих происходило 17%, из крестьян — 7,6, из служащих без специального образование — 7,2, из специалистов со средним специальным образованием -18,6, с высшим — 49,6%; у 28% аспирантов среди членов семьи или ближайших родственников были лица с ученой степенью. На математическом факультете детей рабочих 13%, на общественных и гуманитарных — в 2 раза больше. Среди научных работников ЛОАН у 10,5% образование было ниже, чем у отца, у 48,6 — такое же и у 40,9% — выше. 10,5% преподавателей технических вузов Ленинграда (1981 г.) имели отцов с начальным образованием, 8,6 — до 7 классов, 6,6–7–9 классов, 13,4–10–11 классов, 12,5 — среднее специальное, 4,5 — незаконченное высшее, 30,5 — высшее, 8,2 — кандидатов и 5,2% — докторов наук (Кугель С.А. Профессиональная мобильность в науке, с. 97, 99–100).

{323} Всего учтено 2256 чел. Подсчеты проведены по: Милибанд С.Д. Биобиблиографический словарь отечественных востоковедов. ТТ. 1–2. М., 1997.

{324} Петренко Л.Ф. Законодательство о труде научных работников. М., 1982, с. 61.

{325} Подверглась критике, в частности, попытка введения формальных оценок научной деятельности в ряде НИИ, оспоривалось и ставилось под сомнение справедливое мнение при опросе сотрудников НИИ АН, 68% которого считали, что продуктивность коллективов повысится, если их руководители получат широкие права по увольнению научных работников. В СССР реальные оценки научных работников были, естественно, невозможны, тогда как в США, например после анализа цитирования был сделан вывод о том, что развитие физики происходит благодаря усилиям небольшой части ученых, и темпы прогресса не станут ниже, даже если общее число исследователей будет резко сокращено (и лишь с марта по декабрь 1970 г. из организаций авиакосмических исследований было уволено 175 тыс. исследователей и инженеров (Кара-Мурза С.Г. Формализованные системы оценки научных кадров // СИ, 1981, №2, с. 85). В 80-х годах даже один из весьма ортодоксальных философов отмечал, что «есть отрасли народного хозяйства, которые уже сейчас сталкиваются со сложными проблемами, порождающими необходимость сочетать обновление кадров с сокращением или хотя бы стабилизацией их численности. Наиболее характерный пример — сфера науки». В связи с этим Минвуз критиковался за поголовное привлечение в студенческие научные кружки: «В результате такой погоней за «массовостью» многие кружки приняли открыто школярский характер, зато у значительной части выпускников вузов складывается завышенная, не соответствующая ни потребностям общества, ни их собственным способностям ориентация на научную деятельность» (Филиппов Ф.Р. Научно-технический прогресс и совершенствование социальной структуры общества, с. 8–10).

{326} Даже когда речь шла, например, о социальном составе спортсменов (доступности спорта на Западе и в СССР) то вскользь стыдливо говорилось, что «поскольку почти все олимпийцы к окончанию спортивной деятельности имеют высшее и среднее специальное образование, что вытекает из гуманной природы нашего общества», то поэтому категория «служащих» превалирует в социальной структуре олимпийцев» (Советский олимпиец. Социальный портрет. М., 1980, с. 50).

——— • ———

примечания к главе III, ч. II  вверх  примечания к главе IV, ч. I
Оглавление
Книги

---