Часть II
Советская интеллигенция как социальный слой
Поскольку идея «превращения всех людей в интеллигентов» и упразднения интеллигенции как особого слоя неизменно продолжала владеть умами советских идеологов, рост численности интеллектуального слоя пропагандировался и обосновывался на всех этапах истории советского общества. Типичным примером тезиса «через количественный рост интеллигенции — к уничтожению ее как слоя» может служить название раздела одной из защищавшихся в 60-е годы диссертаций: «Дальнейший рост сельской технической интеллигенции — условие соединения умственного и физического труда»{367}. Утверждалось, что «путь к стиранию различий между работниками умственного и физического труда идет не через «свертывание» слоя интеллигенции», а, наоборот, через «возрастание численности и доли в населении работников умственного труда»{368}. Некоторые, правда, видели «противоречие» в том, что «молодежь, имея высокий общеобразовательный уровень, стремится заниматься умственным трудом, в то время как народное хозяйство нуждается еще в физическом труде, в т.ч. неквалифицированном»{369}. В 70-е годы получило распространение мнение о том, что «научные предположения исходят из объективного процесса постепенного перехода к новой структуре занятости населения (вместо индустриальной модели — «научно-техническая») с более важным местом научной и организационно-управленческой деятельности. Учеными уже высказано предположение, что с этой сферой будет связано до 40% лиц, занимающихся общественно-полезным трудом»{370}. Некоторой части слоя предсказывалось более быстрое исчезновение: «Судьба интеллигенции хорошо известна:... интеллигенция останется особой прослойкой впредь до достижения самой высокой стадии развития классового общества. Иная судьба у служащих — неспециалистов. Те из них, кто занят в сфере учета, станут либо рабочими (операторами счетной техники), либо интеллигенцией»{371}. Предполагалось, что сначала будет вытеснена сфера непроизводственной деятельности интеллигенции, «а на стадии комплексной автоматизации вся интеллигенции как особая прослойка перестанет в основном существовать»{372}. Один из авторов выражался предельно откровенно: «Уже в обозримом будущем общество будет расширять высшее образование до такого уровня, когда всякий, кто ощущает потребность в научных знаниях, в высшей квалификации, сможет ее удовлетворить. На современном этапе люди с высшим образованием обладают еще определенными преимуществами в смысле общественного престижа. Отсюда у части молодежи и известный утилитаризм в подходе к образованию. По мере расширения круга лиц с высшим образованием такой утилитарный подход постепенно отживает»{373}.
Особый энтузиазм у ревнителей «стирания граней» вызывало появление и расширение слоя так называемых «рабочих-интеллигентов» — лиц с высшим и средним специальным образованием, занятых на рабочих должностях. Это уродливое явление, порожденное извращенной системой зарплаты и огромным перепроизводством специалистов (при том, что многие должности ИТР, в т.ч. и действительно требующие высшего образования, были заняты «практиками»), и ставшее, пожалуй, наиболее красноречивым свидетельством деградации интеллектуального слоя в советский период, почиталось, однако, основным достижением советской социальной политики. Именно в этом слое виделось советским идеологам воплощение грядущей социальной однородности общества, «живые зачатки слияния в исторической перспективе рабочих класса и интеллигенции».
Основным центром теоретического обоснования этого явления был Свердловск: именно там во второй половине 1960-х годов стали защищаться диссертации по «рабочим-интеллигентам», сближению интеллигенции с рабочим классом и колхозным крестьянством и т.п. Один из представителей этой «школы» писал, в частности, что «перемещение специалистов на рабочие места с течением времени будет все более и более необходимым и поэтому выражал несогласие с «встречающимися еще утверждениями, будто всякое перемещение специалистов на рабочие места есть растрата образования, а, следовательно, и государственных средств»{374}. Советских идеологов чрезвычайно радовало, что значительное число рабочих имели высшее и среднее специальное образование: «Рост числа техников, а часто и инженеров на рабочих местах, обусловленный требованиями НТР, ведет к усложнению производственной структуры рабочего класса за счет повышения в нем доли профессий, требующих инженерно-технических знаний. К началу 9-й пятилетки каждый пятый техник в промышленности выполнял функции рабочего». Подвести под это нелепое явление теоретическую базу было тем более привлекательно, что, помимо «рабочих-интеллигентов», были открыты и «интеллигенты-рабочие» (этот термин был предложен для обозначения того слоя ИТР, труд которых связан с непосредственным воздействием на предмет труда и требовал применения научных знаний: работающие с АСУ, пилоты самолетов и т.п.){375}.
Если одни философы ожидали предстоящего превращения всех классов и групп в класс интеллигенции, то другие с этим не соглашались, считая, что переход вчерашнего рабочего, закончившего вуз, в инженеры, не означает, что рабочий класс должен целиком превратиться в интеллигенцию, но именно поэтому подчеркивали важное значение «рабочих-интеллигентов», полемизируя с теми, кто считал использование ИТР на рабочих местах нерациональным в принципе: «На наш взгляд, это неверно: рост техники в эпоху НТР неизбежно требует того, чтобы управляли ею люди, имеющие солидные научные и технические знания (в США и Западной Европе техника почиталась, видимо, менее сложной). В росте слоя рабочих, наиболее близком к инженерам и техникам, нельзя не видеть живых зачатков слияния в исторической перспективе рабочего класса и интеллигенции»{376}. «Прогресс техники требует уже сейчас от значительной части рабочих образовательного уровня в объеме техникума или даже вуза»{377}. Воспевание «рабочих-интеллигентов» продолжалось и в 80-е годы. Предлагалось указывать их в сводках ЦСУ как работников «преимущественно умственного труда в сочетании с физическим», рабочих интеллектуального труда, тогда как делопроизводителей, счетоводов, экспедиторов к лицам умственного труда предлагалось не относить{378}. С удовлетворением констатировалось, что «высшая школа сегодня пополняет не только ряды интеллигенции, но и квалифицированных рабочих. Рост их числа — закономерное явление», предлагалось именовать их не «рабочими-интеллигентами», а «рабочими-инженерами», и едва ли не готовить их специально: «Вопрос целесообразности подготовки таких кадров в институтах требует специального изучения»{379}. Выражалось убеждение, что «в сравнительно недалеком будущем этот тип производственника будет преобладать»{380}.
Между тем некоторые специальные исследования показали, что в 14,3–25,5% случаев специальность «рабочих-интеллигентов» по образованию не имела никакого отношении к профилю предприятия, а «Перечню» Госкомтруда она соответствовала лишь в 10,3–14,3% случаев. В то же время на тех же заводах «практики» составляли 30–37,6%. Поэтому даже пропагандисты «рабочих-интеллигентов» вынуждены были признать, что «общество несет значительные потери, связанные с затратами на подготовку в вузе или среднем специальном учебном заведении специалиста, а из сферы общественного производства отвлекается на период учебы определенное количество трудоспособного населения». И что «несет потери не только общество, но и сами эти люди» (приводились данные об их неудовлетворенности своим положением){381}. Отмечалось, что использование инженеров на работе, с которой могли справиться техники, связано и с тем, что последние широко использовались в качестве рабочих{382}. Иногда, правда, проявлялось и скептическое отношение к этому явлению{383}.
Между тем, практика пребывания выпускников вузов и техникумов на рабочих должностях приобрела действительно немалые масштабы. В 1960 г. численность «рабочих-интеллигентов» составляла 0,3 млн., в 1970–1,2, в 1975–1,7 и на 1980 г. прогнозировалось иметь их 2,2 млн. плюс 0,5 млн. «колхозников-интеллигентов»{384}. В 1970 г. в промышленности на рабочих местах трудилось 25,7% всех техников, общая численность специалистов на рабочих местах достигла около 2,5 млн.{385} К 1974 г. помимо 25% техников (каждый 4-й) на рабочих местах было занято и 19% лиц с высшим образованием (каждый 5-й){386}. Значительный процент специалистов, занятых на рабочих местах, наблюдался в нефтеперерабатывающей промышленности, где заработки были наиболее высоки (см. табл. 161){387}. В 1975 г. численность этого слоя «с учетом характера и содержания выполняемого труда» определялась примерно в 1,7 млн., что составляло 3% рабочего класса{388}. На 15.11.1977 г. в качестве рабочих трудилось 114 тыс. лиц с высшим и 1314 тыс. со средним специальным образованием, т.е. 34,1% всех техников и 5,2% инженеров{389}. среди рабочих лица с соответствующим образованием составляли 8,7, среди колхозников 5,9%. По переписи 1979 г. численность этого слоя достигла около 8 млн. — высшее и среднее специальное образование имели 8,7% рабочих и 5,9% колхозников (против 3,7 и 2,8 в 1970 г.){390}. В 1980 г. в стране насчитывалось около 1 млн. рабочих с дипломами, или 23% всех специалистов в промышленности{391}. На этот год там при 6412 тыс. ИТР и служащих специалистов с высшим и средним специальным образованием было 7236 тыс., т.е. 112,9% (в 1960 на 2919 тыс. ИТР их приходилось 1667 тыс. или 57,1%){392}. К середине 1980-х годов около 4 млн. чел. с высшим образованием работали на должностях, не требующих его, и в то же время насчитывалось 4,1 млн. «практиков». Поскольку материальное положение образованного слоя относительно рабочих продолжало постоянно ухудшаться, численность «рабочих интеллигентов» продолжала расти и на протяжении всех лет «перестройки»{393}. За 80-е годы эта категория выросла в 3–4 раза, достигнув к 1989 г. 733,6 тыс. чел с высшим и 5167,0 тыс. чел со средним специальным образованием. Кроме того, 10–14% научных работников и инженеров были вынуждены заниматься дополнительной (в основном физической) работой{394}.
Состав слоя так называемых «рабочих-интеллигентов», впрочем, свидетельствует о том, что по происхождению и образованию они целиком относятся к маргинальному слою ИТР (см. табл. 160){395}. На 80% это были техники (т.е. в основном выходцы из рабочих), окончившие средние специальные учебные заведения и потом увидевшие, что они, сделав это, раза в 2–3 потеряли в зарплате, или же специалисты с высшим образованием (часто не техническим){396}, задавленные нуждой и не придающие значения своему социальному статусу — практически все они были интеллигентами в 1-м поколении, не имеющими прочных культурных традиций. Основной мотивацией перехода их на рабочие места всегда были материальные соображения{397}. Приходя на рабочие места, они возвращались в ту среду, откуда вышли, так что, если бы остальная часть образованного слоя отличалась высоким качеством, то освобождение от балласта случайных людей ему бы не повредило.
——— • ———
назад вверх дальше
Оглавление
Книги
 | swolkov.org © С.В. Волков
Охраняется законами РФ об авторских и смежных правах |  |