Сайт историка Сергея Владимировича Волкова

Часть III
Социальный состав
советского интеллектуального слоя

Придя к власти, большевики не располагали сколько-нибудь значительными кадрами преданной им интеллигенции, хотя, как известно, большинство их вождей являлись выходцами именно из этой среды. Как они сами считали, за установление советской власти боролось 1–1,5% всей интеллигенции (имеются в виду члены партии), а в партии она составляла тогда 5–7%. В Петрограде среди вступивших в партию с февраля до октября 1917 г. интеллигенты составляли 13,3%, а среди вступивших с 25 октября по 31 декабря — 27,3%; число это не очень велико. К 1922 г. в партии насчитывалось 1992 «служащих», вступивших в нее до 1917 г. и 7418, вступивших в 1917 г. (до октября){248}, т.е. сразу после переворота у большевиков было менее 10 тыс. «своей» интеллигенции. В конце 1917 г. в партии было 30–35 тыс. интеллигентов — 10% ее состава, в 1920 г. там насчитывалось 48 тыс. служащих и 25 тыс. интеллигентов, составлявших 25% партии{249}. Среди руководящих работников коммунистов было 13,2%, среди специалистов — 5,1, среди канцелярских служащих — 4,2%{250}. На 10.01.1922 г. служащие составляли 20,3% членов партии и 26,9 кандидатов — всего 22,4%{251}.

К концу 20-х годов власти в основном добились снижения доли служащих в партии и представительных органах, хотя она еще оставалась довольно заметной. Знаменитая чистка партии в 1921 г. была, видимо, первой направленной акцией такого рода. Среди исключенных тогда было по занятиям: рабочих — 10,4%, крестьян — 30,1, военных — 7,1, конторских служащих — 15,1, младших служащих — 3,9, ответственных политработников — 7,3, ответственных технических работников — 11,1, прочих и неизвестных занятий — 15,6%. По происхождению и социальному положению: рабочих — 20,4%, крестьян — 44,8 служащих 23,8, прочих и неизвестного происхождения — 11,0%{252}. Среди окончивших вузы в 1922–1926 гг. партийно-комсомольская прослойка составляла 3,2%{253}. В целом по социальному составу (т.н. «социальное положение до революции») доля служащих и «прочих» в партии изменялась так:

На 1.01.1930 в партии по этому показателю («социальное положение до революции») числилось всего 13,4% служащих и 1,1% «прочих». По роду занятий, однако, помимо рабочих и крестьян в партии числилось 28,2% служащих, 1,1 МОП учреждений, 5,6 учащихся, 8,0 военных, 1,2 безработных и 1,0 прочих{254}. В русле этой тенденции находится и изменение социальной состава делегатов съездов (% служащих и «прочих»){255}:

В результате «выдвиженчества» к моменту партийной переписи из 440,5 тыс. коммунистов-служащих бывших рабочих было 184 тыс., а крестьян — 56 тыс. т.е. всего 54,5%{256}. В партийных органах служащие составляли в 1927 г. от 42% в высших до 20% в низших (см. табл. 106).{257}

После гражданской войны в России осталось не более 1,5–1,7 млн. лиц, принадлежавших к старому образованному слою, причем их социальный состав (по большевистскому определению «из буржуазии и мелкой буржуазии» при «сравнительно небольшой рабоче-крестьянской прослойке») при указанной выше численности партийных интеллигентов большевиков устроить не мог. Сколько-нибудь полных сведений о социальном составе образованного слоя в первые годы после революции не имеется, но он, разумеется. не был тождествен дореволюционному, поскольку, во-первых, уже успел пополниться советскими выдвиженцами, а во-вторых, место эмигрировавших и погибших заняли недавние учащиеся, причем в значительной степени низших учебных заведений (ранее, как правило, не дававших права непосредственного поступления на интеллигентские должности), состав которых отличался от состава гимназий и равных им заведений. Известно, например, что из имевшихся к 1921 г. учителей бывшими помещиками были 2,7%, крестьянами — 3%, рабочих — 0,2%, военными и торговыми служащих — по 0,8%, учащимися — 64,5%. Прочих и не указавших занятий было 28%, среди которых подавляющее большинство из духовенства (учитывая высокий процент лиц, получивших духовное образование) и «буржуазии»{258}. Необходимо заметить, что понятие «старые специалисты» не совпадает с категориями «служащих» и «прочих» по «социальному положению» (это понятие в 20–30-х годах включало как социальное положение до революции, так и происхождение, и выходцы из низших сословий, получившие образование до революции, могли относиться советской статистикой к категории «рабочих и крестьян»).

На протяжении 20-х годов социальный состав интеллектуального слоя менялся не очень быстро, так как чтобы из рабфаковца сформировать хоть сколько-нибудь приемлемого специалиста, требовалось 8–10 лет учебы, следовательно, рабфаковцы приема 1920–1921 гг. получали диплом где-то в конце 20-х. И действительно, к этому времени высшая школа выпустила только 5 тыс. специалистов из бывших рабфаковцев, а детей рабочих и крестьян, поступивших в вуз после школы, было тогда сравнительно немного. Так, среди окончивших вуз в 1924–1926 гг. выходцев из рабочих было всего 9,9%, из крестьян — 26,1%, а в целом чуть более 1/3; в то же время «прочих» было 12,1%. Среди инженеров, начавших работать в 1922–1929 гг. из рабочих происходило 15% и из крестьян 25%. По признанию советских авторов «в течение 20-х годов кадры советской интеллигенции хотя и пополнялись активно выходцами из рабочих и крестьян, но еще в своем большинстве дипломированные специалисты формировались в значительной степени из непролетарских слоев»{259}.

Особенно это касалось наиболее квалифицированных кадров и в первую очередь науки, состав кадров которой в России всегда был достаточно элитарен. (Из 94 академиков с 1889 по 1914 гг. дворян было 56%, духовенства 12, чиновников — 10, иностранцев и их детей — 13, купцов 5, военных 2 и невыясненного происхождения — 1%; из 150 академиков с 1846 по 1924 гг. дворян было 82 чел., разночинцев (по дедам, отцы — уже дворяне) — 32, духовенства 22, купцов 8, мещан 3, крестьян — 3.{260}) Даже после революции, когда из старой интеллигенции этого уровня осталась едва ли треть, из рабочих и крестьян происходили только 18,6% научных работников вузов РСФСР (сведения о 12517 чел. на 1.06.1926 г.; см. табл. 107){261} при 5,8% дворян (причем под «дворянами» в советской социальной статистике имелись в виду обычно помещики, а не все лица, формально принадлежавшие до революции к дворянскому сословию, т.е. те, отцов которых при всем желании нельзя было причислить к «трудовой интеллигенции».) Власти пытались изменить ситуацию через специально создаваемые заведения: комвузы и Институт Красной профессуры, но и там поначалу большинство составляли представители старого культурного слоя — в комвузах рабочих в 1924 г. было только 47%, а в Институте Красной профессуры — еще меньше (см. табл. 108){262}. Среди аспирантов РАНИОН рабочих и крестьян в 1924 г. было 20%, в 1928–42%. Всего же среди аспирантов в 1925/26 г. рабочие и крестьяне составляли 17,3%, в 1926/27 г. — 33,4%{263}.

——— • ———

назад  вверх  дальше
Оглавление
Книги

swolkov.org © С.В. Волков Охраняется законами РФ об авторских и смежных правах