Важной особенностью интеллектуального слоя старой России был его «дворянский» характер. В силу преимущественно выслуженного характера российского высшего сословия (с начала XVIII в. получение дворянства не было связано с земельными пожалованиями) оно в России в большей степени, чем в другим странах, совпадало с образованным слоем (и далеко не только потому что поместное дворянство было самой образованной частью общества, и лица, профессионально занимающиеся умственным трудом, происходили поначалу главным образом из этой среды). Фактически в России интеллектуальный слой и был дворянством, т.е. образовывал в основном высшее сословие.
Дело здесь в характере самого российского дворянства после петровских реформ, в особенностях его формирования. С начала XVIII в. (в XVIII-XIX вв. возникло до 80–90% всех дворянских родов) считалось, что дворянство как высшее сословие должно объединять лиц, проявивших себя на разных поприщах и доказавших свои отличные от основной массы дарования и способности (каковые они призваны передать и своим потомкам). До 1845 г. потомственное дворянство приобреталось с первым же офицерским чином на военной службе и с чином коллежского асессора (8 класс) на гражданской (чины 14–9 классов давали личное дворянство), а также с награждением любым орденом. При этом образовательный уровень являлся в силу связанных с ним льгот решающим фактором карьеры. Так что почти каждый образованный человек любого происхождения становился сначала личным, а затем и потомственным дворянином, и сословные права дворянства фактически были в России принадлежностью всего интеллектуального слоя.
Этот слой, таким образом, будучи самым разным по происхождению, был до середины XIX в. целиком дворянским по сословной принадлежности. В дальнейшем, поскольку сеть учебных заведений и число интеллигентских должностей быстро увеличивались, то дворянство по-прежнему в огромной степени продолжало пополняться этим путем, хотя после повышения требований для получения дворянства (с 1845 г. потомственное дворянство приобреталось на военной службе с чином 8 класса (майор), а на гражданской — 5-го (статский советник), личное — военными чинами 14–9 классов и гражданскими чинами 9–6 классов; с 1856 г. класс чинов, приносящих потомственное дворянство, был поднят до 6-го (полковник) на военной службе и до 4-го (действительный статский советник) на гражданской) некоторая часть интеллектуального слоя оставалась за рамками высшего сословия. Учитывая, что на рубеже XIX-ХХ вв. весь образованный слой составлял 2–3% населения, а дворяне (в т.ч. и личные) — 1,5%, большинство его членов официально относились к высшему сословию (среди тех его представителей, которые состояли на государственной службе — 73%).
В силу вышеназванных обстоятельств общественный статус и престиж интеллектуального слоя были исключительно высоки. Пожалуй, ни в одной европейской стране принадлежность к числу лиц умственного труда (особенно это существенно для их низших слоев) не доставляла индивиду столь высокого и столь отличного от основной массы населения общественного положения. Хотя с середины XIX в. дворянский статус перестал играть сколько-нибудь существенную роль в жизни человека, психологически принадлежность к высшему сословию способствовала духовной независимости интеллектуала, осознанию самоценности своей личности. Представления недавних времен, когда образованный человек отождествлялся с дворянином, как бы накладывали отпечаток «благородства» на всю сферу умственного труда.
Вступая в ряды «образованного сословия», человек недворянского происхождения, даже если он не получал официально прав дворянства (к началу ХХ в. превратившихся в чисто престижные), не мог не ощущать себя принадлежащим к «обществу», «вышедшим в люди». И имел к тому все основания, ибо как бы ни была велика разница между университетским профессором и сельским учителем, преуспевающим столичным адвокатом и скромным провинциальным секретарем, свитским генералом и бедным армейским офицером — все они вместе взятые принадлежали к слою, составлявшему 2–3% населения. Совершенно закономерно, что любой представитель этого слоя воспринимался в народе как «барин», что отражало разницу между ним и подавляющим большинством населения страны.
Принцип комплектования российского интеллектуального элитного слоя соединял лучшие элементы европейской и восточной традиций, сочетая принципы наследственного привилегированного статуса образованного сословия и вхождения в его состав по основаниям личных способностей и достоинств. Наряду с тем, что абсолютное большинство членов интеллектуального слоя России вошли в него путем собственных заслуг, их дети практически всегда наследовали статус своих родителей, оставаясь в составе этого слоя.
Состав российского интеллектуального слоя по социальному происхождению его членов характеризовался тем, что к началу ХХ в. 50–60% их были выходцами из той же образованной среды, но при этом, хотя, как уже говорилось, от 2/3 до 3/4 их сами относились к потомственному или личному дворянству, родители большинства из них этого статуса не имели. Среди находившихся на государственной службе дворян по происхождению было 30,7%, среди офицеров — 51,2%, среди учащихся гимназий и реальных училищ — 25,6%, среди студентов — 22,8% (1897 г.){11}. Ко времени революции — еще меньше — менее 10% (данные за 1906–1915 гг. см. табл. 2){12}. Отдельные низшие группы образованного слоя (см., например, данные о происхождении школьных учителей в 1911 г.
— табл. 3){13} могли существенно отличаться в сторону «демократичности» своего состава{14}. Таким образом, интеллектуальный слой в значительной степени самовоспроизводился, сохраняя культурные традиции своей среды. При этом влияние этой среды на попавших в нее «неофитов» было настолько сильно, что уже в первом поколении, как правило, нивелировало культурные различия между ними и «наследственными» членами образованного слоя.
Материальное обеспечение интеллектуального слоя в целом было достаточно удовлетворительным. Во всяком случае оно соответствовало тому месту в социальной иерархии, которое он занимал. Правда, связь «образованного сословия» с собственностью была незначительной, огромное большинство его членов не имело ни земельной, ни какой-либо иной недвижимой собственности. В начале ХХ в. даже среди той его части, которая занимала самое высокое положение на государственной службе (чины 1–4 классов), не имело собственности более 60%, среди офицеров не владели собственностью более 95%. Зато жалованье и доходы лиц умственного труда от своей профессиональной деятельности были довольно высоки, в несколько раз превышая доходы работников физического труда. По основным профессиональным группам имеются следующие данные:
Инженеры. В МПС начальники линий получали 12–15 тыс. р. в год, начальники служб — 5,4–8, начальники телеграфа — 3,3–4,8 тыс. В горном ведомстве начальники получали 4–8 тыс., средние чины — 1,4–2,8 тыс. В частном секторе заработки могли сильно колебаться. Например, из инженер-механиков, выпускников Киевского политехнического института 31,5% получали 1–2 тыс. р. в год, 25,2% — 2–3 тыс., 27,9% — свыше 3 тыс.
Медики. Земские врачи получали 1200–1500 р. в год, фельдшера — от 500–600 до 200–300, фармацевты — в среднем 667,2 (92, 5% их получали менее 1200 р. в год).
Учителя. Преподаватели средней школы с высшим образованием зарабатывали от 900 до 2500 р. (со стажем в 20 лет), без высшего образования — 750–1550. Пенсии их (после 20 лет стажа) составляли 1800 и 1100 р. соответственно. Учителя городских начальных школ получали в среднем (1911 г.) 528 р. (женщины — 447), сельских — 343 и 340 соответственно. В 1913 г. 70,9% из них получали в год свыше 200 р. Есть также данные о заработках народных учителей 180–300, 250–300, а иногда даже 48–60 р. в год.
Журналисты провинциальной прессы зарабатывали, как правило, 600–1200 р. в год, но четверть из них получали доход свыше 1200 р., а небольшая часть (1/6) — менее 360 р. Заработки столичных литераторов и журналистов, сотрудников ведущих газет, были намного больше.
Военные. Оклады младших офицеров составляли 660–1260 р. в год, старших — 1740–3900, генералов — до 7800. Кроме того, выплачивались квартирные деньги: 70–250, 150–600 и 300–2000 р. соответственно.
Художники. Руководители мастерских Академии художеств имели оклады в 2400 р. в год, профессора — 2000, преподаватели — 400–2800. В провинциальных училищах преподаватели искусств получали 1200 р. и казенную квартиру, в прочих учреждениях живописцы и архитекторы получали от 500 до 1600 р. Известные же художники зарабатывали до 12 тыс. р. и более.
Актеры. На провинциальной сцене актеры получали, как правило, 1200–1800 р. в год, что превышало актерские оклады в государственных театрах. Минимальным окладом на казенной сцене считался оклад 600 р. При этом оклады наиболее видных актеров Императорских театров достигали 12 тыс. р.
Адвокаты имели годовой доход 1–2 тыс. р. (7, 9%), 2–10 тыс. (84, 7%) и даже 10–50 тыс. (7, 4%). Профессора вузов получали не менее 2000 р. в год, в среднем 3–5 тыс., иногда до 12 тыс.{15}
В целом же в 1913 г. при среднем заработке рабочего 258 р. в год заработок лиц интеллектуальных профессий составлял 1058 р. (технического персонала — 1462 р.). Лишь некоторые низшие категории этого слоя: учителя сельских начальных школ, фельдшера и т.п. — имели заработки, сопоставимые с основной массой населения. При выслуге установленного срока службы пенсия назначалась в размере полного оклада жалованья. Так что благосостояние среднего представителя образованного слоя в полной мере позволяло ему поддерживать престиж своей профессии и отвечало представлениям о роли этого слоя в обществе.
——— • ———
назад вверх дальше
Оглавление
Книги
 | swolkov.org © С.В. Волков
Охраняется законами РФ об авторских и смежных правах |  |